Море рушит тела и камни, не щадящее никогда. Только собственными руками в омертвевшие города загоняешь себя зачем-то, без поддержки, без взгляда вне. Мы всего лишь эксперименты, мы не выше, не наравне, нам дышать раскаленной пылью и гордиться хоть так собой.
Мы не те, кем когда-то были.
Мы рожденные на убой.

Выворачиваться, стараться, погордиться собой слегка. По тропинкам Канад и Франций в бой идущего старика представлять на своем же месте, усмехаться, когда темно. Это больше, чем дело чести — называться тобой и мной. Выжигать себя без остатка, будто лампу на сотни ватт.
В этом мире не все в порядке.
Мы не кончили воевать.

Напиваться и забываться тоже лучшая из защит. На каналах радиостанций голос множится и трещит, расползается, как саркома, по сознанию через СМИ. Это просто и так знакомо — как младенца, баюкать мир. Это просто — держать в ладонях сотни нитей привычной лжи.
Боль не станет уже бездомной,
Но она позволяет жить.

Что по плану? Усталость вторит, и насмешки ее тихи: недопрожитые love-story, ненаписанные стихи... Малой кровью, киваешь гордо, загоняя поглубже вой. Мы проходим опять сквозь город, для других — не для нас — живой. Через кончики пальцев хлынет ткань реальности, как песок.
Воздух, едкий как вкус полыни,
Тоже вдавливает в висок.

Всё кончается. Мир однажды встанет, новых людей ища. Мы, захлебываясь от жажды, в отголосках чужих "прощай", укрепляем упрямо связи, что протянуты промеж душ. Ты поверишь в меня не сразу, только помни — я верю, жду там, где нет ни Христа, ни Будды, только сцепленных рук приют.
Нажимай на курок, ты будешь
Там
где
больше
не
предают