Память требует жертв
Души на блюде под соусом лака.
Плакать, смеяться. Смеяться и плакать.
Смотришь с улыбкой, как бог на Иуду,
Буду, конечно, конечно, я буду.
Овсяные хлопья без запаха злака.
Плакать. Смеяться. Смеяться и плакать.
Вирусы жрут нас до самой основы,
Твой поцелуй. Ядовитый. Багровый.
Небо над нами глумится, верстает
В группки изгоев, не выживших в стае.
Монахи кричат - мир большая клоака,
Что остается? Смеяться и плакать.
Боги взрастили мирок-тунеядца,
Чтобы над ним порыдать. И смеяться.
Слезы всего лишь избыточность влаги.
Мы перед зеркалом. Пьяны и наги.
Если загнусь от простуды и рака,
Что ты решишь - посмеяться, поплакать?
Точки иллюзий. Гвоздями в грудине.
Я для тебя.
Божество посредине.
Слезы уйдут от улыбки паяца.
Вместе ли плакать? Вместе смеяться.
Серость покоя, эмоций ли слякоть.
Жить.
Это значит - смеяться и плакать.
Плакать, смеяться. Смеяться и плакать.
Смотришь с улыбкой, как бог на Иуду,
Буду, конечно, конечно, я буду.
Овсяные хлопья без запаха злака.
Плакать. Смеяться. Смеяться и плакать.
Вирусы жрут нас до самой основы,
Твой поцелуй. Ядовитый. Багровый.
Небо над нами глумится, верстает
В группки изгоев, не выживших в стае.
Монахи кричат - мир большая клоака,
Что остается? Смеяться и плакать.
Боги взрастили мирок-тунеядца,
Чтобы над ним порыдать. И смеяться.
Слезы всего лишь избыточность влаги.
Мы перед зеркалом. Пьяны и наги.
Если загнусь от простуды и рака,
Что ты решишь - посмеяться, поплакать?
Точки иллюзий. Гвоздями в грудине.
Я для тебя.
Божество посредине.
Слезы уйдут от улыбки паяца.
Вместе ли плакать? Вместе смеяться.
Серость покоя, эмоций ли слякоть.
Жить.
Это значит - смеяться и плакать.