Скрипки талия тонкая, как оса жалит хрупкий ее смычок. Ты не можешь думать, дышать, писать - только ей подставлять плечо. Резонанс струны - завыванье бурь, в чаще темной ли крик дрозда, крик забытый где-то внутри, в зобу. Если ты так умел создать поступь, танец тысячи нежных фей, крик в болотах седой баньши - не кончай мелодии ток в строфе, если можешь - еще пиши. Если можешь, раненой скрипки плач в землях меда и молока продолжай без отдыха, мой скрипач, не молчи, поиграй пока.
Если скрипка - женщина, то ее нет прекраснее и нежней. Бесконечным пламенем ты влюблен, гонишь в ночь вороных коней, гонишь волны тысячи ста морей, из души первородный страх. В этой жизни пусть суждено сгореть и оставить безвкусный прах, разгореться пламенем золотым, пробирающим до кости. Мир, погрязший в сумраке, только ты можешь набело осветить. Скрипка бьется криком в твоих руках, подчиненная сотни раз. Пусть дорога будет твоя легка, пусть в обмане безликих фраз пробивает песня твоя броню, заставляет во сне кричать. Теплым словом сложно так помянуть чуть безумного скрипача.
Говорят, это происки Сатаны, говорят, ты крадешь детей. На пороге хаоса и войны слышишь песню - иди к мечте. Скрипка плачет, стонет, доносит боль из порезанных в клочья рук. Подойди поближе, прогнать позволь тень, крадущуюся на звук. Две рубашки, скрипка, пустой карман. И ликующая толпа - она жаждет крови и рваных ран, в исступленьи своем слепа. Говорят, да ладно, ниче-ниче, умирать больно первый раз. Как клинок берешь золотой смычок, не отводишь незрячих глаз.
Нет различий - сцена ли, эшафот, ты стал выше сейчас, сильней. Паруса поднимет волшебный флот в неизвестной большой стране, вороные кони пойдут в галоп, феи бросят свои цветы. Утираешь кистью свой взмокший лоб и их звать продолжаешь ты. Продолжаешь плакать о высоте, о любви, что всего одна. И когда начнут их глаза пустеть, лопнет первая вдруг струна, на щеке прочертит кровавый след, песня дрогнет на краткий миг - это тени войн и тяжелых бед рвутся к душам их напрямик.
Пальцы дарят струнами дар дышать, отступает на шаг палач. И на части бьется твоя душа, чтоб хватило на всех, скрипач. И вторая лопнет, как будто всё, всё закончилось, веры нет, но на пальцах ломаных он несет, продолжает нести им свет. Ты как будто видишь осенний взмах улетающей стаи птиц, и в души незапертых закромах отпечатки любимых лиц. Ты ей даришь песню, минорный лад, ты зовешь ее в этот мир, и слезами делятся стар и млад - словно стали опять людьми. И так пахли волосы тишиной, перед ней ты лежал ничком. Ты зовешь - сейчас хоть побудь со мной - и рвешь третью своим смычком.
Она встанет ближе, коснется рук, проведет по плечам легко, тебе станет легче с чего-то вдруг, время выльется прочь строкой. И уже неважно, тебе пора, ты мечтал о последнем дне. Ты умрешь, скрипач, завершив играть на последней своей струне.