Да разве так важно, кому подарил
Господь эти мертвые календари.

И разве так важно, в котором году
Я выживу, вырвусь, сумею, дойду.

Опасные тропы подвалов и крыш
Тому по плечу, кто безумен и рыж.

Не стой, не смотри, это просто игра,
Пришедшие в мир, мы привыкли сгорать.

Последние боги, живые ключи,
Которая смерть нас в кольцо заключит.

Не думай, не бойся, мгновений гроши.
Возьми меня за руку. Просто дыши.

Теперь мне кажется порой,
Что мы с тобой знакомы даже.
Но зеркала не для продажи
В пустых витринах, мой герой.

Видений полный страха бред,
И ночь под домом ждет в оскале.
Но ты уходишь в зазеркалье,
На стеклах оставляя след.

Каким шаманам звать меня
Там, изнутри, в твоих владеньях.
Но мне не стать объемней тени,
В мирах, где вовсе нет огня.

Пусть там, в безмолвной высоте,
Старик-создатель души чинит.
Но он ли звездам дал причины
Так путеводно нам блестеть?

Какие игры, черт бы с ним,
Касанья пальцев через стекла.
Но мы — паршивые пророки,
И мы себя безбожно сним.

Всех снов безумных полоса —
Театр одного актера.
Но время кончится нескоро:
Всего лишь Вечность на часах.

Сразу оговорюсь, что имею в виду арабов египетских, с другими сталкиваться довелось не особо. Похоже, это вообще некая отдельная категория, борзая и мерзкая.
Помнится, гид на экскурсии по Израилю рассказывал что-то там из Апокрифов и спросил в ходе повествования, символом чего является козел. Ответила, что похоти, гид согласился. Так вот, египетские арабы это именно те самые похотливые козлы, по-другому и не скажешь.
Большая часть из них не говорит ни на каком языке. Даже на ресепшене. Нет, они-то считают, что говорят по-английски, но я этого как-то не заметила. Спросить номер комнаты и тыкнуть пальцем, в какую сторону находится то-то - это не говорить. По-русски они тоже думают, что говорят. Как правило, три фразы: "как дела?", "как тебя зовут?" и "ты красивая". Иногда репертуар расширен до "ты откуда?" и подобных мелочей.
Пристают. Постоянно. И это сотрудники отеля, у нас вокруг вообще не было никакого города, только служащие нашего Мовенпика и соседнего Хилтона. Казалось бы, по пять звезд, уровень сервиса должен быть соответствующий. Ах, если бы. Ни один поход к пляжному бару за соком или к стойке выдачи полотенец не заканчивался без попыток познакомиться, разглядеть с ног до головы, прикоснуться. Причем, к половине девушек не приставали вообще никак, даже если они были без мужей/парней. Вот уж не знаю, то ли в их бошках нехудые дамы рождают сладкие томления, то ли еще что. Но мне проходу не давали вообще. Опять же, что характерно, то, что я русская, вычислялось с ходу, даже если я упорно не говорила на русском.
Продавашка в магазинчике, где рассматривали сувениры и футболки, докапывался, мол, бесплатно отдам, только поцелуй. Охранник на пляже ходил по пятам и выклянчивал номер комнаты и имя на фэйсбуке. Да что там, если уж даже на паспортном контроле на таможне пристают, спрашивают имя, лопочут, что прям вся такая красивая, давай знакомиться.
Нет, я видела, там были дамочки, которым это нравилось. Как по внешнему виду, эти дамочки явно из одиноких и не шибко интеллектуальных, может, они за этим и приезжают. Но меня от подобного внимания тошнит.
Апофеозом стал случай в столовой. Хм, нет, это вообще-то основной ресторан со шведским столом, но называть его иначе, чем столовкой, у меня не получалось.
Стою, значит, спокойно нагребаю себе на тарелку салат, сзади подваливает очередное арабское нечто (не из сотрудников - из отдыхающих), где-то в стороне маячит его закутанная по уши затюканная жена и выводок детей. Что-то говорит на своем, качаю головой - мол, не понимаю. Ну кто его знает, думаю, может, просит пропустить или спрашивает что-то про меню. А нет. На кривом-кривом английском (хуже, чем у меня) эта херня возвещает примерно тот же набор, мол, ты такой красивый дэвушк, пошли знакомиться. Посылаю, отворачиваюсь. Херня высказывается в ключе - да ты кто такая, вообще пасть закрой, женщина.
Линн не выдержала. Зарядила тарелкой. Нет, не по морде и плашмя. Ребром в шею. От раздробленного кадыка дяденьку, сдается мне, спасло только то, что стоял он слишком близко, и сильного размаха не получилось. Впрочем, хватило и этого, чтобы уродец свалился на пол, хрипя и хватаясь за горло. Люди оборачиваются. Чего-то пищит его баба, бегут сотрудники. Я понимаю, что прокручиваю в пальцах нож, вероятно, подхваченный с тарелки. Он тупой, разумеется, но при ударе в глаз это не важно. Это такие мысли в голове.
Говорят, кричат. Понимаю, что губы растягиваются в той мерзкой ухмылке, которую не любит никто из тех, кто ее видел. Мне говорили, я знаю. Улыбаясь, сообщаю, что подаю на них в суд. Для примера, в Европейский суд по правам человека. За оскорбление чести и достоинства, а свидетелей предостаточно.
Вопросов почему-то больше нет. Наоборот, рассыпаются в извинениях, предлагают вина, бла-бла-бла. Мне это не нужно, я ухожу.
Я искренне пытаюсь понять, что заставляет людей ездить туда раз за разом. Некая женщина из нашего отеля сообщила, что приезжает уже в седьмой раз. К этим уродливым, похотливым, беспардонным людям с растущими из жопы руками.
Неужели людям это нравится?

Женщины-контролеры в аэропорту не стали более адекватными. Всё как всегда. Ну не виновата я, что на мой пирсинг срабатывают датчики.
Скоро самолет. Вернусь четырнадцатого. И даже не пытайтесь сглазить мне отпуск, хренушки.

Вот здесь можно скачать и заполнить большой опросник. Проект позиционирует себя как научный, опросник они обрабатывают и присылают результаты типирования. Подход к описанию у них свой. Я бы сказала, что описания довольно точные.
Там почти 500 вопросов, не помню точно, сколько. Результат прислали через четыре дня. Если нечем заняться в праздники - вот вариант времяпрепровождения.

Ты, говорит, похожа на саламандру. Полыхающее пламя, вспышки, вечный бег по углям без видимого вреда. Горю, но не сгораю. А если убрать этот огонь, останется мерзкое и скользкое существо, холодное и когтистое. Которое кусок себя оторвет, но не дастся и в руках не останется. А так, пока горишь, ничего вроде ящерка, милая даже, особенно если не прикасаться.

После удара головой из нее, из головы, то есть, пропали все стихи. Как будто высыпались из уха сухим горохом. Оно и к лучшему.
Четвертого числа улетаю к морю. К счастью, не в Новороссийск, а всего лишь в плебейский Египет, греться на солнышке и ходить пешком к границе Израиля.
У меня странные отношения с морем. Я ненавижу загорать, а плавать не умею и боюсь. Но меня тянет к нему. Оно наполняет меня силой и каким-то несвойственным созерцанием. Спокойствием и глубиной. Та самая водная стихия, которой так не хватает внутри.
Я справлюсь, я смогу.
Мне хочется танцевать.

Ни читать, ни комментировать, ни отвечать. Тошнота от любого экрана.
Хочется плакать и спать. Плакать и спать. Плакать и спать.
Плакать от боли, спать от таблеток.
Не плачу и не сплю.
Самым любимым людям, кажется, уже откровенно плевать. Это же просто очередная болячка, можно не обращать внимания. Я ведь постоянно болею, и это всем надоело.
Как будто я делаю это специально.
Как будто в этом только моя вина.

Мы когда-то слышали этот миф,
Может, пел бродяга, прошедший площадь.
Мы себя привыкли считать людьми,
Согласись, любимая, это проще.
В беспорядке писем ответов нет,
Стая волчья чувствует слабость плоти.
Молишь бога? Ладно же, я не против,
Хоть за кем-то спрятаться по весне.

Ложь пророчеств изредка в сердце бьет,
Но гадальным картам уже не верят.
Видишь, с раны капает черный йод,
И старуха шепчет: "да вы же звери".
Крик из горла вынуть, зажать в горсти,
Мы сильней, любимая, мы всё сможем.
Прорастают перышки через кожу,
Крылья - блажь, которую не простить.

Говорят, рождаются раз на сто
В человечьих семьях чужие дети.
Мы в себе искали святой исток,
Кто ответит, милая, кто ответит?
Проклинать, конечно же, уходя,
Закрывая дверь за собой поспешно.
Мы себя привыкли как люди - внешне,
Если только с неба не льет дождя.

Я читаю книги чужих богов,
В этих мифах всё до безумья просто.
Помолчи, любимая, ничего
Мы не спросим - может быть, нас не спросят.
Не зацепки в памяти - сотни жал,
Не игрушки детские - снов примеры.
Мы пытались мир на себя примерить,
Мир немного маленький. Честно, жаль.

Ни звонка, ни письма. Тишина заполняет канал.
Заклинаний слова проговаривать вслух до занудства.
Я сильнее тебя, но кто знал...кто бы знал, кто бы знал...
Так случается. Мир неспроста предлагает заткнуться.

Недержание слов. Слишком долго учили молчать.
Покачает крылом самолетик кленовый подбитый
И коснется легко с пожеланием счастья плеча.
Только солнце опять ближе к вечеру сходит с орбиты.

И коленки - к груди. Превратиться в горячий клубок,
За неведомо чем в невесть где без сомнений катиться.
Говорят, на других с неба смотрит прощающий бог -
Не встречали его до сих пор перелетные птицы.

Но изящества боль, как здесь водится, не лишена,
Лишь бы призраки слов прочь из памяти временем стерло.
Ни звонка, ни письма. И всё множится здесь тишина,
И холодной волной заполняет по самое горло.