Море даже бессмертных рушит,
Даже вечных, любовь моя.
Прорастая сквозь тело суши,
Поднимается ввысь маяк.
Сквозь тяжелую ткань кромешной,
Самой черной и страшной тьмы,
Пробивается свет.

Неспешно
Строим стены своей тюрьмы —
Одиночества и печали,
Злости, давшей нам столько сил.

Не тебе ли вослед кричали,
Что у дьявола ты просил
Эту вечность и это пламя,
Этот каменный свой хребет,
Поднимающий над волнами.

Приходящие вновь к тебе,
Будут плакать и петь, смеяться,
Отражаться в ночном стекле.
От залива сквозит прохладцей,
И седой небосклон ослеп,
И по небу стремятся рельсы,
Обрываются впереди.

— Ты согрелся?
— Ну да, согрелся.
— Уходи тогда, не сиди.

Убирайся, на теплом месте
Будет новый случайный гость,
Говорящий о боли честно
И не знающий ничего
О молчании сердца камня,
О молчании тонких губ.

Обнимая себя руками,
Замыкаешь последний круг,
Просишь дьявола, небо, бога —
Дайте силы светить, гореть,
Дайте выжить до эпилога,
Когда сумерки на дворе,
Когда некому больше слушать
Темень страшную разгонять.

Прорастая корнями в сушу,
Ищешь где-то в себе огня,
Выжимаешь его остатки
Из несказанных горьких слов.

Морю выиграть эту схватку
В день сегодняшний повезло,
И над берегом плачут птицы,
Вспышки света в ночи мягки.

Это гибнут, устав светиться,
Одинокие маяки.