А он весь такой, будто цельный щит,
По нему скучает наш гробовщик,
Но он вряд ли его получит.
У него в груди бьется странный ритм,
Лабиринт на острове древнем Крит,
Полный пыли из солнца лучик.
И скользят рисунки вниз по плечам,
Кровь врагов, конечно же, горяча,
Ну а сколько ты пил, мой рыцарь.
Королевство грез прорастает в нас,
В этот самый день, в этот самый час,
Чтобы тазом медным накрыться.
Говорит господь - ну пошли, пора,
Будто ты ни разу не умирал,
Будто жить собирался вечно.
Ну а он вставал на колени сам,
Прикоснулся пальцами к волосам,
Целовал на излете плечи.
Ты моя, сказал, господь, погоди,
Я змеей не грелся в ее груди,
Получил бы ее нескоро.
Погоди, господь, вот ее рука,
Вот постель, в постели ее шелка,
Так влюбленный - он хуже вора.
Ну а он вставал на колени, нес
Чепуху, чтоб не было больше слез
У сиятельной королевы.
Он ушел с походом в заморский край,
Там сказал - ну, господи, забирай
Полюбившего дочерь Евы.
Королева плачет о нем всю ночь,
У нее под осень родится дочь,
Синеглазая, как богиня.
Королева плачет, а рыцарь мертв,
Пчелы носят в улей кленовый мед,
А под осень все это сгинет.
Погоди, господь, подрасти бы ей,
Погоди, немного, по мне не бей,
Ну конечно, никто не вечен.
Пусть принцесса милая подрастет,
Заберешь меня, и года не в счет,
Мы с ним в небе встретимся в свой черед -
Он обнимет меня за плечи.