Где-то там сверхновых вспыхивают массивы,
Ну а что, бывает и больней, и хуже.
Мне найти бы мир, чтобы там хоть не красивой,
Но хотя бы нужной
Быть. Этот мир, конечно, понемногу вырос,
Только мне по-прежнему узковат и тесен.
Не смотри, родная, это глазок сырость,
Это клочья древних, позабытых песен.
Краснота в глазах, аллергичный выхлоп
Бьет прицельно, больно, непременно дально, с
Этих самых пор в этом мире тихо -
Так скребется в двери октября реальность,
Новый мир. Снимая по четыре слоя
Кожи, чтобы новый приживался шустро.
Мое сердце, вычерненное, мягко-злое,
Смотрит вниз с обоев и с горящей люстры.
Ищешь точки выхода в это гипер-где-то,
Через Млечный, через зеркала и карты,
В этом холодно, здесь вот сотни лет вендетта,
В этом сырость, серость кругового марта,
В этом злой язык, словно в глотку гвозди.
Полусонный вечер, сумрак, заоконье.
Мир уходит, втягиваясь в щель зрачка.
И поздно
Догоняют кони
Нас у дома. Вечер. Ночь дрожит исконно,
Ночь добра, и тёпла, и почти лечебна.
Новый мир свернется черно-злым драконом
На подвздошном гребне.